Неточные совпадения
Впереди него, из-под горы, вздымались молодо зеленые вершины лип, среди них неудачно пряталась золотая, но полысевшая голова колокольни женского
монастыря; далее все обрывалось в голубую яму, — по зеленому ее дну, от города, вдаль, к темным лесам,
уходила синеватая река. Все было очень мягко, тихо, окутано вечерней грустью.
Рассказывают, например, что однажды, в древнейшие времена христианства, один таковой послушник, не исполнив некоего послушания, возложенного на него его старцем,
ушел от него
из монастыря и пришел в другую страну,
из Сирии в Египет.
Время же
уходило: мысль об отходившем старце ни на минуту, ни на секунду не оставляла его с того часа, как он вышел
из монастыря.
Когда богомольцы наши вышли
из монастыря, был уже час девятый. Калинович, пользуясь тем, что скользко и темно было идти, подал Настеньке руку, и они тотчас же стали отставать от Петра Михайлыча, который таким образом
ушел с Палагеею Евграфовной вперед.
— Кабы сразу тыщами ворочать — ну, еще туда-сюда… А из-за грошей с народом возиться — это
из пустого в порожнее. Нет, я вот погляжу-погляжу да в
монастырь уйду, в Оранки. Я — красивый, могутно́й, авось какой-нибудь купчихе понравлюсь, вдове! Бывает этак-то, — один сергацкой парень в два года счастья достиг да еще на девице женился, здешней, городской; носили икону по домам, а она его и высмотрела…
Хворала я долго в
монастыре одном. Женский
монастырь. Ухаживала за мной одна девушка, полька… и к ней
из монастыря другого — около Арцер-Паланки, помню, — ходил брат, тоже монашек… Такой… как червяк, всё извивался предо мной… И когда я выздоровела, то
ушла с ним… в Польшу его.
Из роду Отрепьевых, галицких боярских детей. Смолоду постригся неведомо где, жил в Суздале, в Ефимьевском
монастыре,
ушел оттуда, шатался по разным обителям, наконец пришел к моей чудовской братии, а я, видя, что он еще млад и неразумен, отдал его под начал отцу Пимену, старцу кроткому и смиренному; и был он весьма грамотен: читал наши летописи, сочинял каноны святым; но, знать, грамота далася ему не от господа бога…
— Православный… От дубинщины бежал из-под самого
монастыря, да в лапы к Гарусову и попал. Все одно помирать: в медной горе али здесь на цепи… Живым и ты не
уйдешь. В горе-то к тачке на цепь прикуют… Может, ты счастливее меня будешь… вырвешься как ни на есть отседова… так в Черном Яру повидай мою-то женишку… скажи ей поклончик… а ребятенки… ну, на миру сиротами вырастут: сирота растет — миру работник.
Он уже трижды ходил в
монастырь: повесит за спину себе котомку и, с палкой в руке,
уходит не торопясь; казалось — он идёт по земле
из милости к ней, да и всё он делает как бы
из милости.
По рассказам современников, Брянчанинов и Чихачев колебались
уходить из мира в
монастырь и решились на это только тогда, когда представилась необходимость взяться за оружие для настоящих военных действий.
Так отошли от жизни три страстно стремившиеся к праведности воспитанника русской инженерной школы. На службе, к которой все они трое готовились, не годился
из них ни один. Двое первые, которые держались правила «отыди от зла и сотвори благо»,
ушли в
монастырь, где один
из них опочил в архиерейской митре, а другой — в схиме. Тот же третий, который желал переведаться со злом и побороть его в жизни, сам похоронил себя в бездне моря.
А послезавтра в восемь приходи
На
монастырь и стань там у забора
И на калитку с улицы гляди —
Хоть на часок
уйду из-под надзора, —
Стой там в тени и терпеливо жди.
Как восемь станет бить, приду я скоро.
Недаром злые видела я сны!
Но верь ты мне, мы будем спасены».
— Нет, друг, нет… Уж извини… Этого я сделать никак не могу. Хоть
монастырь наш и убогий, а без хлеба без соли
из него не
уходят. Обедня на исходе, отпоют, и тотчас за трапезу. Утешай гостя, отец Анатолий, угости хорошенько его, потчуй скудным нашим брашном. Да мне ж надо к господам письмецо написать… Да вели, отец Анатолий, Софрония-то одеть: свитку бы дали ему чистую, подрясник, рясу, чоботы какие-нибудь. Не годится в господском доме в таком развращении быть.
Почему-то в одной
из монашенок, небольшого роста, с худенькими плечами и с черною косынкой на голове она узнала Олю, хотя Оля, когда
уходила в
монастырь, была полная и как будто повыше.
В небольшой келье, где пахло кипарисом, где тихий свет лампад смешивался со светом потухающего дня, проникающего в узкие окна, в полумраке, возбуждающем благоговение, исповедал Иван Павлович перед настоятелем
монастыря свою душу и высказал ему твердое, еще перед воротами Зачатьевского
монастыря появившееся в нем намерение
уйти из мира.
Кузьма Терентьев, как бы пораженный этим властным голосом обиженного им старика, без слов повиновался и
ушел быстрыми шагами
из монастырского двора. На сердце у него стало легче; он убедился, что Петр Ананьев жив. Прямо от Новодевичьего
монастыря он направился в дом Салтыкова. Он хотел поговорить с Фимкой о месте у Дарьи Николаевны.
Отбыв свое формальное покаяние, он после пяти лет отсутствия
из дому пришел в Парипсы очень добрым стариком, всем повинился в своей гордости, у всех испросил себе прощение и опять
ушел в тот
монастырь, где каялся по судебному решению, и туда же снес свой казанок с рублевиками на молитвы «за три души».
Есть только два пути, говорят нам наши учителя: верить и повиноваться нам и властям и участвовать в том зле, которое мы учредили, или
уйти из мира и идти в
монастырь, не спать и не есть или на столбе гноить свою плоть, сгибаться и разгибаться и ничего не делать для людей; или признать учение Христа неисполнимым и потому признать освященную религией беззаконность жизни; или отречься от жизни, что равносильно медленному самоубийству.